Отец Николая Ивановича, Иван Евдокимов в высокие чины не вышел, но в жизни преуспел. Николай Иванович родился в 1804 г., в станице Наурской, в бедной семье фейерверкера Ивана Евдокимова, крестьянина Уфимской губернии, который, будучи взят по набору рекрутом в 1784 г., тянул солдатскую лямку до 1813 г., когда, наконец, его произвели за выслугу лет в прапорщики и назначили начальником артиллерии гарнизона в укреплении Темнолесском. В этом глухом уголке Кавказа провел свое детство в суровой обстановке будущий граф Евдокимов. Родители дали ему крепкое здоровье, природный ум и обучили его грамоте и счетоводству. 16-ти лет Евдокимов поступил вольноопределяющимся в Тенгинский пехотный полк и свыше трёх лет прослужил нижним чином. Случай помог ему выдвинуться. Однажды Евдокимов в чём-то провинился и ожидал строгого наказания; рота, в которой он служил, находилась в составе отряда, прикрывавшего поселения Кавказских Минеральных Вод от ожидавшегося нападения черкесов. Удручённый своей провинностью, Евдокимов решил искупить её отчаянным подвигом. Не говоря никому ни слова, Евдокимов переоделся байгушем (нищим) и самовольно ушёл на разведку в горы, где пробыл свыше двух дней, подвергаясь страшным опасностям. На третий день Евдокимов явился с повинной к своему ротному командиру и доложил ему о местонахождении и силах черкесов. Ему было поручено вести отряд, который и нанес горцам решительное поражение. За этот подвиг Евдокимов в 1824 г. был произведён в прапорщики с переводом в Куринский пехотный полк, расположенный тогда в Дербенте.

Начавшаяся в 1826 г. война с Персией ещё более выдвинула Евдокимова, но его первым серьёзным боевым опытом было участие в экспедициях против Кази-Муллы в 1830—1831 гг., во время которых он особенно выделился своей храбростью и распорядельностью при кровопролитном штурме укреплённого урочища Чумкесент, в сражении при Тарках, при обороне крепости Бурной и в бою под Дербентом. В бою под Тарками Евдокимов, командуя взводом куринцев, овладел красным знаменем Кази-Муллы и был ранен пулей, попавшей под левый глаз и прошедшей через голову. Узнав во время лечения, что Кази-Мулла осаждает Дербент, Евдокимов решил во что бы то ни стало присоединиться к полку. На простой рыбачьей лодке пустился он с двумя нижними чинами в открытое море; обманув бдительность горцев, высадился на берег и, случайно избегнув плена, пробрался сквозь цепь горских постов и явился в полк. Отчаянный подвиг Евдокимова обратил на него общее внимание. Ему было объявлено Высочайшее благоволение, и он был награждён орденом св. Анны 3-й степени. За его рану горцы впоследствии прозвали Евдокимова Уч-Гезом, то есть трёхглазым, в переносном смысле — «прозревающим мысли и сердца».

В 1834 г. Евдокимов был произведён в поручики и переведён в Апшеронский пехотный полк, с которым участвовал во множестве дел и, между прочим, в штурмах укреплённых аулов Гимры и Гоцатль, а в деле при Ашальтинском мосту был контужен. За отличия Евдокимов в 1837 г. был произведён в штабс-капитаны и пожалован орденом св. Владимира 4-й степени с бантом. Вместе с тем он был назначен адъютантом к генералу Клюки-фон-Клюгенау, который, оценив способности Евдокимова, впоследствии подружился с ним и переводил его с собой на новые места служения: в 1838 г. — в Ахалцыхскую провинцию и в 1839 г. — в Дагестан. Евдокимов всюду выказал себя незаменимым сотрудником, благодаря отличному знанию и опытности по строевой и военно-хозяйственной части, а также и близкому знакомству с горцами.

В 1840 г. Евдокимов, произведённый за отличие в капитаны, принимал участие в летней экспедиции генерала Галафеева в Чечню и находился в кровопролитном бою на р. Валерик. В том же году Евдокимов участвовал и в решительных действиях генерала Клюки-фон-Клюгенау против Шамиля, завершившихся разгромом сил его под Гимрами.

В начале 1841 г. майор Евдокимов был назначен Койсубулинским приставом, на обязанности которого лежало управление горскими обществами.

В 1842 г. Шамиль пытался возмутить округу, но Евдокимов с ничтожными силами овладел мятежными аулами Харачи и Унцукуль. Генерал-лейтенант Фези не находил слов благодарить Евдокимова, «совершившего этот блистательный подвиг с решительностью, отважностью и пламенным усердием, которыми он всегда отличался». В Унцукуле, однако, Евдокимов едва не погиб. Прибыв туда всего лишь с ротой Апшеронского полка, он приказал собраться старикам и старшинам. Во время переговоров к Евдокимову сзади подкрался фанатик-горец и кинжалом нанес ему рану в спину; кинжал прошёл насквозь, чудом не задев сердца. Евдокимов, не растерявшись, выхватил шашку, быстро обернулся и одним ударом разрубил горца наискось, от плеча до середины груди. Происшествие это произвело на горцев потрясающее впечатление. Старшины подхватили падавшего замертво Евдокимова и бережно отнесли его в ближайшую саклю. Тут-то и сказалось искреннее отношение горцев к своему приставу. Видя, что ротный фельдшер не знает, как приступить к подаче помощи, горцы приняли заботы о раненом на себя. Они разыскали местного искусного хакима (врача), издалека привезли его и поручили выходить Евдокимова, который очнулся лишь на третий день после ранения. Благодаря заботливому уходу и своей богатырской натуре, Евдокимов через два месяца уже отправился в новую экспедицию. За оказанные подвиги Евдокимов был произведён в подполковники и награждён орденом св. Георгия 4-й степени.

В мае 1842 г. он участвовал в известной по печальному исходу экспедиции генерала Граббе в Ичкерию; получив в конце года в командование отряд на Нижне-Сулакской линии, принял с ним в 1843 г. участие в Аварской экспедиции генерала Клюки-фон-Клюгенау и, возвратившись на Сулак, зорко охранял единственный путь сообщения с Россией при невероятно трудных условиях. Присоединенный в конце 1843 г. со своим отрядом к войскам генерала Фрейтага, Евдокимов участвовал в отражении полчищ Шамиля от укрепления Низового, в освобождении укреплений Миатлинского и Темир-Хан-Шуры. Смелые экспедиции обратили на Евдокимова внимание императора Николая I, и он был произведён в полковники и награждён орденом св. Станислава 2-й степени.

В 1844 г. Евдокимов неоднократно участвовал в Дагестанских экспедициях генерала Лидерса, действуя иногда вполне самостоятельно, как, например, при рекогносцировке на с. Кодор, где он обнаружил 3-тысячное скопище горцев и искусно от них отбился. В конце июня 1844 г. Евдокимов был назначен командиром Волгского казачьего полка Терского войска. Помимо прямых обязанностей по командованию полком, Евдокимов исполнял ряд административных поручений по охране края, по усовершенствованию охраны Кисловодской кордонной линии, по устройству наблюдательной линии по р. Сулак и другие работы. С назначением Евдокимова в начале 1846 г. командиром Дагестанского пехотного полка, который он сам же формировал, вновь наступил для него период выдающейся боевой деятельности.

В 1846 г. он участвует с полком в экспедициях генерала Бебутова, завершившихся разгромами Шамиля при ауле Кутиши.

В 1847—1848 гг. Евдокимов в составе отряда князя Воронцова принял участие в овладении Гергебилем и Салтами и был награждён орденом св. Владимира 3-й степени, а в 1850 г. произведён в генерал-майоры и назначен сперва командиром 1-й бригады 20-й пехотной дивизии, а потом 2-й бригады 19-й пехотной дивизии, и ему же было вверено начальствование над правым флангом Кавказской линии на протяжении до 600 верст. Главной задачей Евдокимова было поставлено бдительное охранение линии и обеспечение наших поселений, но в действительности это было, по его выражению, «бремя защиты слабой страны со слабыми силами». Евдокимову предстояло оборонять огромную дистанцию 12-ю казачьими полками, из которых 4 были рассыпаны на внутренних постах и по почтовому тракту, да 8 батальонами пехоты, большая часть которой была разбросана гарнизонами по укреплениям и станицам. С неимоверным трудом и с опасностью допустить прорыв Евдокимов имел возможность в лучшем случае сосредоточить 10—12 рот пехоты и до 2 тысяч конницы. Противник же его, Мухамед-Эмин, «второй Шамиль», имел возможность бросить на любой пункт линии 6—7 тысяч. Ряд экспедиций, предпринятых Евдокимовым в 1850 г., выяснил, что необходимо наши передовые укрепления перенести с р. Лаба на р. Белая и начать систематическое стеснение закубанских горцев. Упорным трудом в течение 5 лет Евдокимов положил прочное основание к покорению Западного Кавказа. Сознавая недостаточность своего образования, Евдокимов в генеральском чине с увлечением занялся изучением военных наук. Здоровый и положительный ум и огромный опыт давали ему полную возможность разбираться критически в сложных вопросах и, как свидетельствуют современники, вести интересные научные беседы. Евдокимов в 1854 г. составил записку «О предположениях, полезных для исполнения на правом фланге Кавказской линии», в которой изложил основания прочного покорения враждебного края.

До 1855 г. деятельность Евдокимова ограничивалась лишь экспедициями.

28 декабря 1855 г. состоялось назначение Евдокимова командиром 20-й пехотной дивизии и начальником левого фланга Кавказской линии. Прибыв в начале 1856 г. на главный театр военных действий, он в два с половиной года покорил Большую, Малую и Нагорную Чечню, взял Ведено, загнал Шамиля в Гуниб и закончил войну на Восточном Кавказе, принудив Шамиля сдаться. Чин генерал-лейтенанта, звание генерал-адъютанта (и графский титул — вот ряд боевых наград, которыми были удостоены подвиги Евдокимова. Среди главнейших его наград и был орден св. Георгия 3-й степени № 503, полученный 17 апреля 1859 г.:

Генерал-адъютант, генерал от инфантерии, граф Николай Иванович Евдокимов

В то время как на Восточном Кавказе всё было покончено, на Западном результаты предвещали лишь отдалённую развязку. Князь Барятинский, считая неотложным предпринять решительные действия, передал это дело в руки Евдокимова, назначив его в 1860 г. начальником Кубанской области и командующим всех находившихся там войск. Прибыв в край, Евдокимов объявил войскам, что экспедиции будут продолжаться непрерывно. Не допуская и в мыслях слабости, Евдокимов высказал: «Первая филантропия — своим; горцам же я считаю вправе предоставить лишь то, что останется на их долю после удовлетворения последнего из русских интересов». Эта политическая программа станет вполне понятной, если принять во внимание, что Евдокимову предстояло покорить край, на который Западная Европа имела в то время свои виды: ей был нужен свободный Кавказ для различных авантюр против России. Вот почему Евдокимов совершенно правильно признал, что надо не только покорить край, но и водворить здесь русских. С чрезвычайной энергией Евдокимов принялся за дело. Испытанная на Восточном Кавказе система движения вглубь страны, прокладывая дороги, вырубая просеки и т. д., вплоть до выселения горцев на плоскость или в Турцию, а также одновременное водворение русских, надёжно обеспечивали успех. Наступление в 1860 г. встретило сильное сопротивление со стороны шапсугов, а другие племена или встречали наши войска относительно дружелюбно (натухайцы), или пытались вступать в переговоры (абадзехи). К концу 1860 г. Евдокимов покончил с шапсугами, оттеснив их за главный хребет к берегу моря.

Весной 1861 г. Лабинская линия была уже перенесена на р. Фарс, причем различные мелкие народы (темиргои, бесленеи, тамовцы и др.) или были уничтожены, или бежали в Турцию. Встревоженные успехами воинственные абадзехи попытались в сентябре вступить в переговоры, но потерпели неудачу, так как Евдокимов категорически высказал депутатам, что требует не мирного соседства, а безусловной покорности и переселения в назначенные места, причем дал месячный срок на принятие решения. Абадзехи взялись за оружие. Евдокимов, непрерывно устраивая кордонную линию по р. Фарс, в феврале 1862 г. перешёл в наступление и к концу марта успел очистить пространство между pp. Белая и Лаба, а в мае перенёс передовую линию на р. Белая. Теперь предстояло перенести военные действия в горы, чтобы оттеснить непокорных горцев и прижать их к берегу моря. Организовав наступление несколькими отрядами и оставив часть войск для прикрытия переселенцев, Евдокимов лично принял активное участие в операциях. Руководя действиями отрядов (Адагумского, Даховского, Пшехинокого и Шапсугского), он неуклонно приводил в исполнение свой план и к весне 1863 г. овладел значительной территорией, на которой и было водворено до 4 тысяч казачьих семейств в 24 новых станицах. В течение лета передовая линия была продвинута на pp. Пшех и Курджипс, а затем покончено и с абадзехами. К концу 1863 г. вся Кубанская область была покорена, и для окончательного овладения Западным Кавказом оставалось смирить племена убыхов, джигетов и шапсугов, стесненных в узком пространстве между крутыми склонами главного Кавказского хребта и Чёрным морем, Абхазией и течением Пшады. Успешные действия войск в феврале — марте 1864 г. вызвали панику среди ещё не покорённых горцев. 21 мая 1864 г. все 5 колонн соединились при урочище Кбааде, откуда главнокомандующий великий князь Михаил Николаевич отправил императору Александру II историческую телеграмму:

.

Последними боевыми наградами Евдокимова, покорившего и Западный Кавказ, были чин генерала от инфантерии и орден св. Георгия 2-й степени № 100

Почётной наградой Евдокимову было также назначение 1 ноября 1864 г. шефом Дагестанского пехотного полка. 7 января 1865 г. Евдокимов был назначен состоять при главнокомандующем Кавказской армией и уволен от всех должностей. Последние годы жизни он мирно провел в Пятигорске, где умер 23 мая 1873 г. и похоронен в ограде местного собора; детей у него не было.

   Быстрое выдвижение Евдокимова создало ему немало врагов и завистников и послужило причиной, что в печати о нём появились разноречивые суждения: одни скептически относились к его достоинствам, другие, наоборот, признавали в нём замечательного военного деятеля и человека, а третьи распускали неблагоприятные для Евдокимова слухи, обвиняя его в злоупотреблениях. Но нельзя не указать на отзыв об Евдокимове князя А. И. Барятинского, который однажды хулителям Евдокимова высказал следующее: «Вы говорите, что он свободно относится к казённому интересу. Пусть будет так… Но какой ущерб он мог нанести казне? Ну, пусть будет полмиллиона, миллион, даже 2 миллиона. Ну, что значат даже 2 миллиона для такого государства, как Россия? А он мне Кавказ завоюет, и Россия сохранит этим сотни миллионов рублей и десятки тысяч жизней русских людей».

В начале XIX века Иван Евдокимов женился на бойкой донской казачке Дарье Савельевне. Под венец молодые пошли по любви, а наследников на свет произвели аж десять! Дети подрастали смышленые, с малых лет понимая, что денег отцовских от службы и пансиона на каменные палаты не хватит и надеяться можно только на себя. И шли поэтому подпоручиковы дети «в люди». Старший сын Евдокимовых Николай внешностью уродился в отца, характером — в мать. С детства верил — планида улыбается только смелым и упорным. Вопрос «кем быть» перед сыном военного в то время не стоял. Кавказский корпус воевал то с турками, то с персами, и почти непрерывно — с горцами. После иных экспедиций полки возвращались домой ополовиненными, и поэтому с офицерскими вакансиями проблем не было.

Послевоенные годы

21 мая 1864 года многолетняя кавказская война наконец закончилась. В год завершения Кавказской войны Евдокимов решил завершить и свою службу. Ему исполнилось 60 лет. Из них 43 года были отданы армии. Он уходил в отставку в год своего триумфа. Показывая друзьям толстый том грамоты, Николай Иванович говорил: — Стало быть, пора и на покой. М-да, нелегко жизнь прожить, а ещё труднее завершить её достойно. Вот, графский титул получил. А ещё 18 ран имею. Как говаривал светлейший князь Потемкин: «Все наше, и рыло в крови!». С просьбой об увольнении из армии Евдокимов осенью 1864 года отправился в Петербург к государю императору. Ему предложено было командование военным округом, но он отказался и выразил желание провести остаток жизни вне военных дел. На покой, однако, генерал ушёл нескоро. После установившегося мира главным для кавказского наместника стал вопрос о закреплении завоеванных земель. В короткое время на Тереке, Сунже и Лабе выросли десятки казачьих станиц. Строили поселения быстро и с массой недостатков. Наместник на Кавказе князь Барятинский, зная строгость Евдокимова, схитрил: -Вы, Николай Иванович, с казаками и каши и соли не один пуд съели. Кому, как ни вам, присмотреть за их обустройством? Сословие войсковое, надо чтобы и станицы крепостями стояли — прочно и надежно. Евдокимов приложил два пальца к козырьку фуражки, и уже на следующий день терцы разнесли по станицам весть: «Евдокимов доглядать будет! Ну, держись, этот спуску не даст!…». За делами государственными не забывал Николай Иванович и о жизни семейной. Супруга его Александра Александровна Федосеева была бездетна, но боевой генерал наследницу после себя оставил. Дочь Евдокимова Анна родилась у родной сестры его супруги — Анны Александровны. Долгое время никто не знал, что шустрая и подвижная племянница генерала на самом деле приходится ему дочерью. К удивлению Николая Ивановича, после того, как тайна раскрылась осуждать его никто не стал, хотя иметь дочь от близкой родственницы, как ни крути, грех немалый. Но Евдокимова уважали, и потому на сей факт большинство знакомых смотрело философски: «Не судите, да не судимы будете». В жизни Евдокимова начиналась новая полоса. Теперь нужно было привыкать вне армии. Ему было назначено содержание: пенсия — 10 тысяч рублей, жалование пожизненное — 8 тысяч рублей и два с половиной надела земли — один под Анапой, другой близ Пятигорска. Именно Пятигорск Евдокимов выбирает для места жительства. Поселился граф Евдокимов в своем пятигорском доме с супругой и дочерью. Жили Евдокимовы скромно, иногда посещали местных и приезжих знакомых. В своем доме приёмы делали редко. Сам граф почти все время находился в своем хуторе близ Железноводска, где ему было отведено 90,7 десятин земли. Он активно занялся устройством своего имения. Был построен просторный каменный дом. У дома появилось два пруда из минеральной воды, рядом — фруктовый сад и виноградник (лозы привозили из Крыма и Кахетии). Как большой любитель лошадей и хороший наездник завел Евдокимов свой конный табун, который насчитывал около тысячи голов лошадей. Была достойна восхищения и его двухэтажная водяная мельница на реке Куме, и его винокуренный завод, который обошёлся хозяину в 70 тысяч рублей. Граф увлекся, не соизмерил планы с доходами, и денег стало не хватать. Зная свою неопытность в хозяйственных делах, он положился на специалистов, которых нанял, но они лишь ускорили разорение его хозяйства. Чтобы расплатиться с долгами второе имение у моря пришлось продать. Так «вне военных дел» прошли последние годы жизни графа Евдокимова. Он скончался 22 мая 1873 года.

Похороны

Евдокимов был погребен с воинскими почестями у городского собора, в центре Пятигорска, у начала городского бульвара. Могила была отмечена прекрасным памятником. Старинная журнальная гравюра сохранила его изображение. Выполнен был памятник из серого кавказского гранита в форме часовни. Внутри него на восточной стороне в золоченой раме — образ Спасителя, перед которым горела неугасающая лампада, а на гранитной тумбе стоял погрудный бюст покойного. Современники вспоминали, что всё это было выполнено весьма художественно. «Памятник хорош по духу смирения и по обычаям православной веры», — заверяли они. В 1878 года здесь были установлены мраморные пьедестал и бюст Евдокимова работы известного петербургского скульптора Н. А. Лаверецкого (после уничтожения собора памятник в экспозиции пятигорского краеведческого музея).

В июне 1873 года в Пятигорск прибыл Великий князь Михаил Николаевич по случаю смотра войск. На следующий день после приезда Великий князь отслужил панихиду на могиле Евдокимова, на которой присутствовали все генералы и военачальники, съехавшиеся на смотр.

Через год после кончины графа во всех народных календарях России, в числе скончавшихся замечательных русских людей, за май появилось новое имя: «Евдокимов Н. И., граф, 1804—1873, покоритель Кавказа».

Родился 3 октября 1841 года в станице Урухской (на старом месте) в семье подполковника Терского казачьего войска. Православного вероисповедания. Был дважды женат. Первая жена из рода Ворожбиевых последние годы жила  в ст. Урухской, их дом находился на месте памятника воинам, погибшим при освобождении станицы от фашистов. Вторая жена — вдова хорунжего — Соколова Маргарита Макаровна. Приказом Правительственного Сената Андрей Павлович усыновил ее сына, Михаила.

В возрасте 18-и лет Андрей Павлович поступил на службу во Владикавказский казачий полк, а через год, в 1860 г., был произведен в урядники.

В 1864 г.  за отличие в делах с горцами, был награжден знаком отличия ордена Святого Георгия  IV степени.

В 1873 г. вошел в комиссию в составе атамана Бочарова Андрея, лекаря Правдина и нескольких  уважаемых стариков-казаков, отправились осмотреть новое место для станицы. Ляпин А. П. сделал планировку будущей станицы: определил место площади, указал направление улиц (с востока на запад и с севера на юг), определил место расположения церкви, станичного управления, школы, дома священника. По легенде, для определения места кладбища комиссия поднялась на возвышенность с западной стороны и, увидев сверху всю открывшуюся перед ними красоту, Ляпин А. П., не сдержав своего восторга, воскликнул: «Прошу, где бы я ни жил, где бы ни умер, похоронить меня на этом кладбище!»

В 1874 г. выдержал экзамен и был произведен в хорунжие. Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. служил полковым адъютантом в 1-м Владикавказском казачьем полку. За отличия в деле с турками под Плевной был произведен в сотники и награжден орденом Святой Анны IV степени с надписью «за храбрость». За отличие в делах при взятии г. Ловчи был произведен в есаулы, а при взятии укреплений Горный Дубняк  и Телиша  — был награжден орденом Святого Станислава II степени с мечами и бантом. За успешные дела при переходе через Балканы  был награждён орденом Святого Станислава II степени с мечами. Вот такую характеристику в своих воспоминаниях Ляпину А. П. дал его боевой товарищ сотник Верещагин: «Ляпин, такова была его фамилия, имел самое открытое, русское, простодушное лицо всегда довольное, смеющееся. Во все последующее время я не видал Ляпина грустным».

В 1880 г. за отличия по службе был произведен в войсковые старшины, а 6 мая 1884 года назначен командующим 2-й сотней 2-го Сунженско-Владикавказского полка.

В 1887 г. был назначен председателем полкового суда.

В 1889 г., за отличие по службе, был награжден орденом Святой Анны II степени. При производстве офицерской стрельбы показал отличные результаты и получил денежный приз. Собранием офицеров полка был избран  в члены суда  общества офицеров и председателем  комиссии по заведованию офицерским капиталом.

В 1895 г. был командирован в состав депутации от строевых частей для принесения Всеподданнейшего  поздравления Государю Императору Николаю Александровичу и Государыне Императрице Александре  Фёдоровне по случаю бракосочетания Их Высочеств.

В 1896 г. было разрешено принять и носить Бухарский Золотой орден  Восходящей Звезды II степени.

В 1899 году за  25-летие беспорочной службы  в офицерских чинах был награжден орденом Святого Владимира IV степени с бантом.

2 марта 1901 г. был уволен в запас  с производством в генерал-майоры с мундиром и пенсией.

Дата смерти Андрея Павловича точно не установлена, умер, примерно в 1911—1914 гг. во Владикавказе. Похоронен, по завещанию, на Урухском кладбище. Урухчане с большим почетом проводили Андрея Павловича к месту захоронения, а над могилой был построен склеп из кирпича и поставлен крест из известняка.          Андрей Павлович большое внимание уделял школе, одаренным ученикам, а заведующий (директор) школы определял их в войсковую бесплатную гимназию во Владикавказе. Андрей Павлович положил в Георгиевский коммерческий банк 100 рублей (золотом) с тем условием, что лучшему выпускнику школы будут каждый раз выдаваться процентные (10 руб.) деньги — стипендия.

В наши дни именем Андрея Павловича Ляпина названа Урухская школа №18.

Вельяминов Алексей Александрович — боевой генерал (1788 — 1836). Участвовал в войнах с Наполеоном. В 1816 г. назначен начальником штаба отдельного грузинского корпуса, и с этого времени началась почти беспрерывная служба на Кавказе; в 1818 г. впервые участвовал в делах против горцев; командовал отрядами — в 1821 г. при Тарках, в 1823 — 1825 годах на Кубани и за Кубанью, в 1826 г. под Елисаветполем. В 1829 г., командуя 16 дивизией, участвовал в турецкой войне; затем занял пост командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории.

Алексей Александрович Вельяминов по данным сытинской «Военной энциклопедии» родился в 1785 г. По мнению одного из дореволюционных биографов военачальника казачьего есаула Труфанова А.А. Вельяминов появился на свет в 1789 г. Однако в формулярном списке генерала за 1834 г. ему значилось 46 лет,  следовательно, год его рождения – 1788-й.

Вельяминов происходил из старинного рода дворян Московской губернии Подольского уезда. Семья Вельяминова обладала, довольно хорошим состоянием, т. к. за одним Алексеем Александровичем было записано 250 душ крестьян в Казанской и Курской губерниях. Практически ничего неизвестно о том, где воспитывался будущий военачальник. Однако многие современники вспоминают, что он обладал обширными знаниями, особенно в математике.

«На службу Вельяминов зачислен был по тогдашнему обыкновению, – писал В.А. Потто, – в лейб-гвардии Семёновский полк, и шестнадцати лет от рода был уже поручиком артиллерии». В 1804 г. Вельяминов был произведён в офицеры лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады. Участвовал в компании 1805 г. против Франции. В 1810 г. принял участие в русско-турецкой войне, а затем в Отечественной войне 1812 г. и в заграничных походах русских войск. «Боевая деятельность, начавшаяся под Аустерлицом и кончившаяся в стенах Парижа, – отмечал историк, – далеко выдвинула его из рядов сверстников. Раненый в руку при штурме Рущука, имея Георгиевский крест за блистательное участие в трёхдневном сражении под Красным, Вельяминов, тогда ещё штабс-капитан первой гвардейской артиллерийской бригады, уже обратил на себя особенное внимание Ермолова. По настоянию последнего в 1816 году он и был назначен на важный пост начальника штаба отдельного Грузинского корпуса. Через два года, на двадцать восьмом году от рождения, он был уже генералом». По воспоминаниям современников, Вельяминов сделался верным другом и помощником Алексея Петровича: «Они были на ты и называли друг друга Алёшей». Любя и почитая А.П. Ермолова как отца, Вельяминов под его началом стал настоящим «кавказцем».

В 1829  г., назначенный начальником 16-й пехотной  дивизии, находившейся в европейской Турции, он с нею участвовал в осаде Шумлы и в переходе через Балканы. В 1831 г. он был назначен командующим войсками Кавказской линии начальником Кавказской области, причем с 1831 по 1838  г. постоянно начальствовал экспедициями против горцев, всегда имевшими полный успех. Выступал за постепенное покорение Кавказа. Мысли его о способах покорения Кавказа вполне оправдались, когда впоследствии, с некоторыми лишь видоизменениями, применены были на практике князем Барятинским и графом Евдокимовым».

Он был прозван Горским Ганнибалом: талантливый полководец,  блестящий стратег, человек со странностями, которые были не понятны не только врагам, но и своим солдатам и сослуживцам, жесткий, и даже слишком жестокий к своим врагам, но не лишенный благородства, умевший ценить врагов и быть снисходительным к сдавшемуся ему на милость противнику. И все эти качества  одном  лице:  в лице одного из главных  героев Кавказской войны – генерале Алексее Александровиче Вельяминове.

Будучи всего на год моложе Ермолова, Вельяминов, как писал Дж. Бадли, не добился и десятой доли его (Ермолова) известности и славы; но карьера его была не менее блистательной, а заслуги были в чем-то и большими. Причину этого отыскать нетрудно. Он был человеком больших и усердно развиваемых способностей, много преуспевший в изучении военной истории; уроки прошлого он умел прикладывать к задачам настоящего, притом всегда учитывал особенности текущего момента и прибегал к тактике и стратегии, всего более им отвечающим; быстрый в принятии решений и скорый в нанесении удара, он обладал железной волей и несокрушимой решительностью; хороший организатор; совершенно бесстрашный в баталии и не менее щедро одаренный нравственным мужеством, он обладал всеми мыслимыми качествами, которые внушают уважение солдатам, и многими свойствами, что побуждают людей смело идти за этим человеком, и совсем ничем, за что его можно было бы полюбить. Спокойный, выдержанный, молчаливый, скрытный, он был неумолимо безжалостным в отношении своих солдат и беспощаден к врагу; его боялись, превозносили и ненавидели как те, так и другие.

Вельяминов был сослуживцем Ермолова во время наполеоновских войн, и они тесно дружили. Когда Ермолова послали на Кавказ, он добился назначения Вельяминова на должность начальника штаба Грузинского корпуса. Здесь, в Тифлисе, аналитический ум и организаторский талант Вельяминова, видимо, внесли решающий вклад в успехи старшего товарища. Осадная стратегия военных операций на Кавказе и реорганизация Кавказского корпуса обычно связываются с именем Ермолова, но разрабатывалось то и другое, а может, и предложено было именно Вельяминовым: «Ликвидация всех независимых и полузависимых ханств и княжеств. Полное подчинение народов и народностей Кавказа России, вытеснение непокорных горцев из своих владений, раздача земель, им принадлежавших, казакам и русским поселенцам. Постепенное продвижение вглубь гор оборонительных линий». Русские исследователи впоследствии ошибочно назовут это «системой Ермолова». Хотя Ермолов и начал проводить ее в жизнь, окончательно она была сформулирована в 1828 г. Вельяминовым (и совершенно несправедливо приписана потом Ермолову).

Сам Вельяминов писал о Кавказе следующее: «Кавказ может быть приравнен к мощной цитадели, великолепно укрепленной природой, надежно защищенной инженерными сооружениями и обороняемой многочисленным гарнизоном. Хороший командир не преминет употребить здесь все военное искусство, проложит фортификационные параллели, устроит подкопы, заложит мины и таким образом станет полным хозяином положения. Я считаю, что подход к Кавказу должен быть именно таковым, и если ранее сия метода действий не была предпринята, дабы служить опорой и постоянным ориентиром, сама природа вещей толкнет на такие действия. Но в этом случае успех их будет достижим куда как нескоро из-за частых отклонений от верного курса».

Ермолов широко пользовался административными и военными дарованиями Вельяминова, его энергией, огромной трудоспособностью и, наряду со штабной работой, постоянно поручал ему командование отдельными отрядами в экспедициях. «На Кавказе, – по словам В.А. Потто, – Вельяминов поспевает всюду, где только могла встретиться надобность в его знаниях и энергии: закладывает вместе с Ермоловым Сунженскую линию, строит Внезапную, громит акушинцев, затем усмиряет бунт в Имеретии, гасит восстание в шамхальстве, играет влиятельную роль в покорении Кабарды – и, наконец, является в роли начальника центра и правого фланга Кавказской линии». «За благоразумные распоряжения во время прекращения бунта в Имеретии и Гурии» Вельяминову были пожалованы алмазные знаки ордена Св. Анны 1 степени, а «за поражение абадзехов и укрощение мятежа в Кабарде» – орден Св. Владимира 2-й степени большого креста. Генерал А.А. Вельяминов был одним из главных виновников победы русских войск над иранской армией в сражении под Елисаветполем. Современник вспоминал, что командующий русскими войсками И.Ф. Паскевич не доверял ермоловским сподвижникам и даже подозревал, что они нарочно «подведут его под неудачу». Поэтому он хотел отступить под защиту Елисаветпольской крепости, и только настояние Вельяминова удержало командующего от этого намерения. Паскевич слез с коня, сел на барабан и погрузился в глубокие раздумья. В это время со стороны персов грянул первый пушечный выстрел, и началась канонада. Русские пушки молчали. «Вельяминов подъехал к Паскевичу и доложил, что время атаковать неприятеля. Паскевич поднял голову, сурово взглянул на подъехавшего и промолвил: «Место русского генерала под ядрами». Вельяминов молча повернул лошадь, выбрал курган перед фронтом, слез с коня и лёг на расстеленную бурку, под градом ядер, вырвавших несколько лошадей из его конвойной команды. Горячий по натуре и возбуждённый ещё более остановкой, князь Мадатов подскакал к Вельяминову и с упрёком спросил: что он делает и чего ждёт?

– Я исполняю приказание находиться под ядрами, – отвечал он с своею неподражаемою флегмою». Когда Паскевич, уступая настойчивости ермоловских любимцев, махнул рукой, Вельяминов и Мадатов не стали дожидаться разъяснений и атаковали иранские войска по всему фронту. В одном из писем приятелю Вельяминов сообщал: «13 го числа разбили мы у Елисаветполя самого Аббас-Мирзу, который бежал за Аракс не оглядываясь. Теперь все ханства очищены. Без сомнения, всё будет приписано теперь Паскевичу, но ты можешь уверен быть, что если дела восстановлены, то, конечно, не от того, что он сюда прислан, а несмотря на приезд его». Награждённый за это сражение орденом Св. Георгия 3-й степени, Вельяминов с отставкой А.П. Ермолова также должен был покинуть край и искать службы в России. Его назначают командиром 16-й пехотной дивизии, находившейся на европейском театре войны с Турцией, и в этом качестве А.А. Вельяминов участвовал в осаде Шумлы и в переходе через Балканы.

В 1830 г., писал В.А. Потто, «Вельяминов появляется опять на Кавказе, но уже облегчённый безусловным доверием фельдмаршала, – так немногие годы войны радикально изменили взгляды Паскевича на предшествовавшую ему эпоху и на её деятелей. Вельяминов, принадлежавший к числу тех людей, для которых почти не существует собственного «я», а есть только долг, исполнение службы да готовность принести себя всецело на алтарь отечества, не колеблясь, принял предложение фельдмаршала». Получив сначала 14-ю дивизию и успев, видимо, принять участие в подавлении польского восстания, Вельяминов в 1831 г. назначается командующим войсками Кавказской линии и начальником Кавказской области. Прибытие Вельяминова совпало с новым всплеском движения мюридизма. Направленный против имама Кази-Муллы в Дагестан, Вельяминов нанёс ему в октябре 1831 г. сильное поражение при Чир-Юрте.

«Я думаю, – писал в своих воспоминаниях Г.И. Филипсон, – не было и нет другого, кто бы так хорошо знал Кавказ, как А.А. Вельяминов; я говорю Кавказ, чтобы одним словом выразить местность, и племена, и главные лица с их отношениями и, наконец, род войны, которая возможна в этом крае. Громадная память помогала Вельяминову удержать множество имён и фактов, а методический ум давал возможность одинаково осветить всю эту крайне разнообразную картину. Из этого никак не следует, чтобы я считал непогрешимым и признавал все его действия гениальными».

С 1832 г. Вельяминов руководит строительством укреплений Геленджикской кордонной линии и Черноморской береговой линии. Постройка укреплений, прокладка дорог и просек сопровождалась постоянными стычками с горцами. Даже в бесперспективные в плане обороны укрепления на Черноморском побережье Вельяминов старался вложить весь свой военный талант. «Спуск к укреплению Кабардинскому, – вспоминал современник, – шёл по удобному шоссе, сделанном в предыдущем  году Вельяминовым и напоминавшему римские работы. Это укрепление было устроено на одну роту. Очертание разбивал сам Вельяминов, старавшийся с особенной заботливостью дефилировать внутреннее пространство от неприятельских выстрелов. От этого укрепление получило форму, наименее пригодную для такого военного учреждения – форму стрелы с наконечником на одном конце и с перьями по обе стороны другого конца».

И еще одна немаловажная деталь: при Вельяминове Кавказский корпус получил организацию, просуществовавшую еще четверть века. Среди прочего полки и их штабы получили постоянное место дислокации, были включены в систему осадных параллелей и превращены в хозяйственно-производственные единицы, отчасти способные к самообеспечению.

Генерал Вельяминов был сыном своей эпохи и своего времени. Осуждать сегодня, с точки зрения современной морали его за излишнюю жестокость, как пытаются делать некоторые кавказские исследователи, нет смысла. В одном из рапортов военном министру Вельяминов так характеризовал ментальность кавказских народов: «Вашему сиятельству известно, что кавказские горцы находятся в большом невежестве. Исключая весьма небольшое количество людей, народы сии полагают, что вся Российская империя заключается в Кавказской области и в Черномории. Большая из них половина не знает даже всего пространства оных; не имеет понятия о большей части народов, населяющих самые Кавказские горы. Кумыки, чеченцы, карабулаки и ближайшие оных соседи не имеют понятия ни о Черномории, ни о горцах, обитающих близ берегов Чёрного моря; шапсуги, натухайцы, абадзехи не знают ни окрестностей Кизляра и Астрахани, ни горских народов, живущих около берегов Чёрного моря. Не удивительно, что при таком невежестве, полагают они себя довольно сильными, чтобы бороться с Русским правительством. Мнение сие нужно, кажется, между горцами уничтожить. Для сего, не отвергая иногда приходящих с покорностью, я даю однако же чувствовать всем горцам без исключения, что правительство не имеет необходимости в их покорности, и что те, от коих оная примется, должны почтить это за милость».

А.А. Вельяминов принадлежал к типу кавказских военачальников со сложившейся концепцией собственной и чужой жертвенности на алтаре государственных интересов империи. Двадцать лет он вёл напряжённую борьбу с горцами и на жестокие набеги отвечал не менее суровыми «репрессалиями». Он даже закрывал глаза на случаи перенятия кавказскими войсками черкесского обычая отрубать у убитых противников головы, покупал у казаков черепа горцев и посылал их для антропологических исследований в петербургскую академию наук. В то же время Вельяминов не был кровожадным человеком и искренно надеялся: «Когда горцы какими-бы мерами поставлены будут в необходимость прекратить хищническую войну, тогда без сомнения обратятся к земледелию и другим хозяйственным занятиям. Нравы их смягчатся, изменятся обычаи и образ жизни, явится желание иметь более удобностей в домашнем быту; разного рода промышленность будет непременным того последствием». Нередко случалось, что скот, отбитый русскими отрядами у абреков генерал «отдавал мирным, взамен угнанных у них беспокойными родичами; по большей части такое вознаграждение получали водворённые внутри линии. Горцы могли не жаловать Вельяминова, но убеждались, что тяготившая над ними рука, была и строго справедлива»

Помимо руководства боевыми действиями Алексей Александрович вынужден был заниматься и гражданскими делами Кавказской области, развитием торговли и промыслов, улучшением дорог. Именно Вельяминову город Ставрополь обязан своим сохранением и развитием. Когда император в октябре 1837 г. посетил город, раскисший от долгой непогоды и многочисленной слякоти, Ставрополь был настолько непригляден, что Николай I распорядился его упразднить и перенести на Кубань. Если бы Вельяминов, человек опытный, твёрдый и властный не объяснил государю, что более удобного в стратегическом отношении места для штаб-квартиры на Северном Кавказе не сыскать, приказ наверняка бы исполнили. До революции одна из ставропольских улиц называлась Вельяминовской. Значилось имя Алексея Александровича и на карте Кубани. В 1864 г. на месте бывшего укрепления Вельяминовского было основано селение Вельяминовское, преобразованное в 1896 г. в г. Туапсе.

На Кавказских Минеральных Водах, Вельяминов продолжил начатое генералом Г.А. Емануелем благоустройство курортных поселений. В период управления Вельяминова началось использование для лечения «Бугунтинских вод», как поначалу назывались Ессентукские источники – первоначально это были №2 и №23. По соседству с бывшей колонией Каррас, выходцами из Германии была основана ещё одна колония – Николаевская, положившая впоследствии начало дачному посёлку Машук. В Кисловодске был реконструирован колодец Нарзана, построены близ него две полотняные прогулочные галереи, построено несколько жилых домов. В Пятигорске стараниями командующего были открыты первые заводики – кирпичный и пивоваренный. А главное, в те годы был утверждён новый план застройки Пятигорска, исполнение которого привело к бурному развитию города.

Непосильные труды во славу Отечества подорвали здоровье генерала Вельяминова. Во время одной из экспедиций, заметив усталость солдат и желая подать им пример, Алексей Александрович 6 часов простоял в снегу, что привело к смертельному заболеванию. «У него открылась тяжкая водяная болезнь», – писал есаул Труфанов. Когда местная медицина исчерпала свои возможности, Николай I прислал своего лейб-медика Енохина, но генерал от помощи его отказался и 27 марта 1838 г. скончался. По желанию Вельяминова его тело было отправлено в село Медведку Алексинского уезда Тульской губернии, где было имение генерала. Вместе с прахом Алексея Александровича из Ставрополя были увезены бумаги военачальника, весьма значимые для истории Кавказской войны. Часть их могла осесть в Государственном архиве Тульской области, но скорее всего они потеряны для исследователей.

«Кавказ можно уподобить сильной крепости. Одна только безрассудность может предпринять эскападу против такой крепости; благоразумный полководец увидит необходимость прибегнуть к искусственным средствам, заложит параллели, станет продвигаться вперёд сапою, призовёт на помощь мины и овладеет крепостью»                                                    

Генерал А.А. Вельяминов

«Дети, не играйте шашкою, / Не обнажайте блестящей полосы, / Не накликайте беды на головы ваших отцов и матерей: / Генерал-плижер близок! / Близко или далеко – генерал-плижер знает всё, видит всё: / Глаз у него орлиный, / Полёт его соколиный. / Было счастливое время: / Русские сидели в крепости за толстыми стенами, / А в широком поле гуляли черкесы; / Что было в поле – принадлежало им; / Тяжело было русским, весело черкесам. / Откуда ни взялся генерал-плижер / И высыпали русские из крепостей; / Уши лошади вместо присошек, / Сидельная лука вместо стены; / Захватили они поле, / Да и в горах не стало черкесам житья. / Дети, не играйте шашкою, / Не обнажайте блестящей полосы, / Не накликайте беды на головы ваших отцов и матерей: / Генерал-плижер близок. / Он всё видит, всё знает. / Увидит шашку наголо, / И будет беда. / Как ворон на кровь, / Так он летит на блеск железа. / Генерал-плижер налетает как сокол, / Заклюёт как орёл, / Как ворон напьётся он нашей крови»

                                                          Горская песня о генерале Вельяминове

Родился 7 мая 1860 года во Владикавказе. Окончил Владикавказское реальное училище, 2-е военное Константиновское училище и Николаевское инженерное училище.

В 1880 году выпущен корнетом лейб-гвардии конного полка. Офицер штаба Туркестанского военного округа, командир эскадрона казачьего полка, адъютант полка. После окончания Николаевской военной академии старший адъютант штаба 13-й пехотной дивизии, обер-офицер для поручений при командующем войсками Кавказского военного округа.

В 1900–1903 годах командир 1-ro Сунженско-Владикавказского полка терского казачества. Во время Русско-японской войны командир отряда, старший офицер штаба 1-й Маньчжурской армии, помощник командира кавалерийской дивизии. Отличился в сражениях при Ляояне, Шахе и Мукдене, за что награжден орденами Св. Анны 3-й степени с мечами и Св. Владимира 4-й степени, а также золотой саблей с надписью «За храбрость».

С весны 1905 года командир 1-го драгунского московского полка. В следующем году произведен в генерал-майоры с назначением командиром казачьей сводной бригады.

Спустя два года назначен начальником штаба 2-го кавказского армейского корпуса, а в 1912 году — командиром 1-й кавказской кавалерийской дивизии, получив очередное воинское звание генерал-лейтенанта. В годы Первой мировой войны на Кавказском театре военных действий. Командир кавалерийской дивизии, кавалерийской группы, 1-ro отдельного Кавказского корпуса. За боевые отличия, умелые действия и личную храбрость в Саракамышской, Евфратской и Эрзерумской операциях награжден орденами Св. Георгия 3-й степени, Св. Владимира 3-й степени с мечами, Св. Анны 1-й степени.

Особое место в боевой деятельности Николая Николаевича заняли бои в Персии во главе Экспедиционного корпуса (отдельная казачья дивизия, 40 сотен и 3 батальона, 20 орудий). Перевезенный по Каспийскому морю в Энзели и Казвино, корпус выступил в поход 6 декабря 1915 года. К 16 декабря, нанеся поражение главным силам германо-турецких войск, он занял Хамадан.

В январе — феврале 1916 года корпус, продвигаясь в Багдадском направлении, передовые части корпуса вышли на линию Кянгевер, Султанабад, в начале марта — Биджар, Кашань.

20 марта был занят город Исфагань. Тяжелое положение английского корпуса, действующего в районе Кут-Эль-Амара, вынудило английское правительство просить содействия русских дальнейшим наступлением на Багдад. Корпус возобновил наступление, нанеся поражение трем турецким дивизиям, к началу мая 1916 года занял Керинд, Касриширин, Ханекин, выйдя на соединение с англичанами. Николай Николаевич был возведен в звание генерала от кавалерии.

В последующие месяцы 1916 года Экспедиционный корпус вел боевые действия на турецко-иранской границе, получив задачу готовить наступательную операцию на Мосульском направлении.

2 февраля 1917 года Экспедиционный корпус во взаимодействии с 7-м Кавказским корпусом разбил главные силы 6-й турецкой армии, способствуя тем самым англичанам в занятии Багдада. Характеризуя этот этап деятельности Н.Н. Баратова, генерал от инфантерии Н.Н. Юденич писал: «Генерал Баратов — способнейший кавалерийский военачальник. Он решителен в действиях, отлично ориентируется в обстановке, находит слабые места противника, наносит стремительные удары во фланг и в тыл неприятелю. Храбрый, инициативный, никогда не забывающий о душе подчиненных ему войск, что и определяет его успех в бою».

В марте 1917 года уволен в отставку. С осени следующего года в Добровольческой армии, летом 1920 года министр иностранных дел «Южно-русского правительства».

С ноября 1929 года в эмиграции. Скончался в 1932 году в Париже.

Родился 2 мая 1815 года в селе Ивановское Льговского уезда Курской губернии в семье князя Ивана Ивановича Барятинского и его супруги Екатерины Андреевны, урожденной графини Келлер. Назвали его Александром. Отец будущего генерал-фельдмаршала проходил службу в армии, награжденный за штурм Праги (предместья Варшавы) в 1794 году орденом Св. Георгия, он вскоре вышел в отставку, сделав блестящую дипломатическую карьеру, — был посланником в Лондоне, затем в Баварии.

Александр в 14 лет, лишившись отца, воспитывался в Москве, мечтая о военной службе.

С 26 июня 1831 года он юнкер Кавалергардского полка, спустя год оканчивает школу гвардейских юнкеров и подпрапорщиков. Распрощавшись со своим лучшим другом МЮ. Лермонтовым (он выпускался годом позже), Александр, произведенный в корнеты с зачислением в лейб-кирасирский полк, вскоре направляется на Кавказ, где участвует в экспедиции генерала Вельяминова в верховья реки Абим. В одном из боев во главе сотни казаков молодой офицер обратил неприятеля в бегство, но получил ранение пулей в правый бок (она оставалась там до конца жизни).

После излечения 1 января 1836 года получил назначение «состоять при наследнике» великом князе Александре Николаевиче. Во время трехлетнего путешествия с ним в Западную Европу он значительно пополнил свое образование, собрал богатую библиотеку.

24 марта 1845 года, по Высочайшему повелению, уже в чине полковника отправился на Кавказ, где продолжалась Кавказская война. После поражений 1840—1844 годов, император Николай I и Генеральный штаб предприняли попытку одним решающим ударом сломить сопротивление кавказских горцев, прорвавшись и захватив в Терской области селение Дарго, где укрепился Шамиль. 30-летний Барятинский был назначен командовать 3-м батальоном Кабардинского егерского полка. Военный поход на Дарго начался 31 мая.

13 июня при поражении войск Шамиля близ селений Гогатль и Анди Барятинский проявил особенные отличия. Раненый пулей в голень правой ноги (навылет), он остался в строю — и в награду за оказанные подвиги получил орден Святого Георгия 4-й степени. 14 июня, при движении к Анди, 3-й батальон, под командованием князя Барятинского, блистательно атаковал 6-тысячное скопище горцев и выбил их из завалов на высотах за рекой Годор.

6 июля 1-й и 2-й батальоны находились при взятии Дарго, затем 10 и 11 июля, участвовали в отбитии транспорта. С 13 по 20 июля прикрывали отступление отряда через Ичкерийский лес.

За Даргинский поход все три батальона получили новые Георгиевские знамена, причём 1-й и 2-й батальоны к старым надписям присоединили: «За взятие Анди 14 июня, Дарго 6 июля 1845 года»; 3-й батальон получил надпись: «За взятие Анди 14 июня 1845 года».

С 1847 года командир Кабардинского полка. 23 июня следующего года полк отличился в бою при Гергебиле, за что Барятинский получил чин генерал-майора с зачислением в свиту императора. «Как полковой командир был весьма требователен и строг, — отмечает один из его соратников, — вникал во все мелочи быта солдат и офицеров, не жалел тратить на полк и его вооружение свои собственные средства».

В 1850 году назначен командиром Кавказской гренадерской бригады, в следующем году — начальником левого флага Кавказской укрепленной линии. Провел две экспедиции против Большой Чечни — главного района действий Шамиля. «Они отличались малыми потерями в людях, что обеспечивалось хорошей разведкой и продуманной организацией, сопровождалось прокладкой новых дорог и лесных просек» — писал М.С. Воронцов.

С осени 1853 года начальник главного штаба русских войск на Кавказе, генерал-адъютант, генерал-лейтенант. С началом Восточной (Крымской) войны командир корпуса на турецкой границе, нанес тяжелое поражение неприятелю под Кюрюк-Дара, за что награжден орденом Св. Георгия 3-й степени.

В июле 1856 года назначен главнокомандующим и наместником на Кавказе с производством в генералы от инфантерии. В соответствии с разработанным планом действий против Шамиля провел ряд военных экспедиций.

В августе 1859 года под его личным руководством аула Гуниб разыгрался последний акт борьбы. «Гуниб взят. Шамиль в плену», — доносил он императору.

За успехи в утверждении власти России на Кавказе удостоен орденов Св. Георгия 2-й степени, Св. Андрея Первозванного, почетного звания шефа Кабардинского полка, в 1859 году — чина генерал-фельдмаршала.

С 1860 года член Государственного Совета, ряда правительственных комиссий. Автор ряда предложений по военной реформе, плану русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Значительную часть времени проводил за границей, находясь на излечении в Германии, Италии, Франции.

Скончался 25 февраля 1879 года в Женеве. Похоронен в родовом имении — селе Ивановском Курской губернии. По оценке современников и военных историков, один из военачальников, умело, творчески владеющий принципами военного искусства, обладающий способностями организатора.